Каждый день только в Украине онкологический диагноз получают более 500 человек. Большая половина из них умирает (чаще всего в муках). Причём, каждый третий – трудоспособного возраста. Казалось бы, наука и медицина развиваются, но ситуация не становится лучше. Согласно статистике, у нас в стране смертность от рака с каждым годом растёт. Сейчас в Украине, наверное, нет семьи, которая не столкнулась бы с этой страшной болезнью. Не стала исключением и наша.

Осенью 2012 года у отца обнаружили рак пищевода. Он не хотел сначала ничего нам говорить, думал, мы не догадываемся, что каждое утро он ходит в онкодиспансер на облучение. Но разве о таком можно не догадаться? Врачи сразу предупредили, что лучевая терапия в подобных случаях дает положительный результат лишь в двух случаях из десяти. К сожалению, отец не попал в двойку счастливчиков. Пришлось готовиться к операции.

Скажу сразу, что если бы брат не был предпринимателем, эту операцию мы бы просто не потянули. Пока отец был в реанимации, каждое утро мы получали новый список требующихся на сутки медикаментов. Чтобы купить все необходимое, требовалось полторы-две тысячи гривен. И так в течение двух недель.

Хотя, конечно же, это далеко не самые огромные деньги, которые приходится выискивать родственникам онкобольных ради спасения их жизни. Иногда для этого требуются сотни тысяч долларов или евро. Но об этом немного позднее. Сначала вернемся к большинству тех онкобольных, которыми заполнены сегодня палаты и коридоры наших онкодиспансеров. Отец был из их числа. Правда, в чем-то ему, наверное, повезло немного больше, чем другим. Операция прошла без осложнений. Одалживать у кого-то деньги или брать кредиты семье не пришлось. Химиотерапии было назначено тоже всего лишь два блока. Правда, больше отец, наверное, и не вынес бы. Страшная ломка, тошнота, бессонница. В последние два года жизни нормальный сон у папы так и не наладился. Он спал не более двух часов в сутки, что не могло не отразиться и на нервной системе, и на сердце.

Кстати, когда началась химия», мне было непонятно, почему сразу после капельниц врачи отпускали отца домой. Ведь ему же далеко не глюкозу вливали. Наверняка, после той нагрузки, которую получает человеческий организм с химиотерапией, пациент просто обязан какое-то время оставаться под наблюдением медперсонала. Еще меня очень удивило то, что по окончанию блока «химии» взрослым совсем не капают «промывку» как детям (как волонтер я работаю с онкобольными детьми уже десятый год и поэтому не могла не заметить отличий в подходе к лечению онкобольных детей и взрослых).

По окончанию лечения каждые три месяца отец ходил в онкодиспансер на проверки, которые ограничивались, как правило, рентгеном и клиническим анализом крови. Ни единого раза отцу не было предложено сделать компьютерную томографию, МРТ или сдать кровь на онкомаркеры. Почему? Неужели только потому, что сделать рентгеновский снимок дешевле и проще всего? Так или иначе, но получается, что современные методы обследования во взрослой онкологии практически не применяются. Не потому ли зачастую рак выявляется уже на тех стадиях развития болезни, когда с ним уже ничего нельзя сделать? И не потому ли слово «рецидив» в онкологии часто становится синонимом слова «смерть»?

У отца рецидив возник через два года. Снова было назначено облучение, которое по разным причинам несколько раз откладывалось. А опухоль в это время росла. После лучевой терапии была назначена химиотерапия в таблетках, но она уже, наверное, не помогала. Боль становилась все невыносимей. Но если б только это. Появились проблемы с проходимостью пищи. Опухоль стала давить на легкие, и отец начал задыхаться. И никто не мог нам объяснить, как ему помочь, ни врачи скорой, которую мы не раз вызывали, ни медики онкодиспансера. Нам только сказали, что отец может умереть скорее не от рака, а от голода и жажды, потом что настанет момент, когда он вообще не сможет глотать ни пищу, ни воду.

А мы все-таки надеялись продлить ему жизнь хотя бы на год-полтора. Брат работал несколько месяцев, не покладая рук и отдыхая всего лишь по несколько часов в сутки. Собрав около 70 тысяч гривен, он повез отца в Киев в клинику израильской медицины «Лисод». Мы надеялись, что денег хватит и на обследование, и на операцию. Обследование было проведено по самой полной программе, но обошлось оно в 23 тысячи гривен. Через пару недель была сделана операция по установке стента в пищевод. Отцу предлагали остаться в клинике на «химию», но заплатить за нее нужно было более 100 тысяч гривен, которых у нас уже не было. Отец прожил после операции 10 дней. 

Как-то в разговоре с одним из знакомых я обмолвилась о том, что мы потратили 60 тысяч гривен, а папу так и не смогли спасти. Его ответ был таким:

- А мы продали квартиру, а папу так и не смогли спасти.

Родители 32-летнего Андрея (имя изменено) тоже продали квартиру, чтобы спасти сына. Но вырученные деньги не покрыли и десятой части необходимой суммы. У Андрея была нейролейкемия. Его жизнь могла спасти  только пересадка костного мозга от неродственного донора, которую можно было сделать в Беларуси. За пересадку нужно было заплатить 105 тысяч евро, 27 тысяч из которых клиника берет за поиск донора. В случае, если донор найден, но на пересадку к этому времени не собрана полностью вся необходимая сумма, 27 тыс. евро просто пропадают.

В Украине есть благотворительные фонды, но они в основном помогают только детям. Что же касается фондов, куда может обратиться за помощью взрослый человек, - в Украине их всего несколько. Более того, некоторые из них определяют возрастные границы - от 18 до 23 лет. 

Родные Андрея отыскали три фонда, на помощь которых, казалось, можно было рассчитывать. Только один из них пообещал выделить 6 тыс. грн., но перечислил только 2 тысячи. Два других фонда вообще никакой реальной помощи не оказали.

Обращение на телевидение тоже было малорезультативным. Если не говорить о местных телеканалах, из трех украинских просьбу о помощи для Андрея прокрутили только на ICTV. «1+1» и «Интер» обращение просто проигнорировали.

И все же благодаря неравнодушным людям из-за границы необходимая сумма для Андрея была переведена на счет клиники. Пересадка состоялась. Но, к сожалению, Андрей не выжил.

В случае трансплантации человеку костного мозга от неродственного донора очень важно не потерять время, пока организм находится в ремиссии. 

На сегодняшний день такая пересадка жизненно необходима и 19-летниему сумчанину Саше Качану. У Саши острый лимфобластный лейкоз. Рецидив. Свое 18-летие парень  встретил в стенах детской онкогематологии Болезнь, казалось, была побеждена. 

Теперь Сашу госпитализировали уже в отделение онкогематологии взрослой областной больницы, где условия и протоколы лечения очень сильно отличаются от детской не в лучшую сторону. Поскольку состояние Саши было очень тяжелым, было принято решение сразу начинать химиотерапию, без предварительной подготовки и улучшения показателей крови. Препараты крови начали капать одновременно с химией. Каждый день Саше нужна была доза тромбоконцентрата или эритроцитной массы. Хотя со взрослой облбольницей у Сумского центра службы крови нет партнерских программ, его руководством было принято решение обеспечивать парня бесплатными препаратами крови, не дожидаясь, пока найдутся благотворительные доноры. Таким образом удалось снять угрозу фатального кровотечения. О препаратах для начала химиотерапии позаботился киевский благотворительный фонд «Надеюсь и верю» и неравнодушные сумчане, первыми откликнувшиеся на призыв. 

Но мама Саши сейчас больше озабочена поиском денег на трансплантацию костного мозга. Ведь это - единственный способ спасти Саше жизнь. Из крупных клиник такого профиля, которые дают гарантию успеха трансплантации, выбор остановился на израильской государственной больницы «Рамбам». Но стоимость трансплантации в этой клинике  - 175 тысяч долларов! Рассматриваются и другие варианты. Тем не менее, время не ждет. Без поддержки фондов и государства Саша обречен. А ведь ему только 19.  

Помощь для Саши можно перечислить на карточку «ПриватБанка» 4731 2171 0945 1649 (Качан Оксана Григорьевна)

Ксения Максимова